Другое дело, что верлибр у нас должен стать, да уже и стал отчасти, привычным –
не экспериментом, а просто поэтической техникой в ряду других. То есть когда
новизна и открытие, без которых поэзия немыслима, заключаются не в том, что поэт
N не рифмует и не выдерживает метр, а в том, как он мыслит, чувствует и
сопрягает образы. Иными словами, чтобы читающий человек не обращал внимания, что
перед ним – верлибр, как не обращает, если только это не специалист-стиховед,
написано ли привлекшее его стихотворение хореем или ямбом.
В искусстве вполне законна и даже неизбежна смена течений, школ, стилей. Но
ошибочно думать, что эта эволюция происходит с той же быстротой и легкостью, с
какой "рок-н-ролл" сменяет "буги-вуги".
Мы знали немало игр, сочиненных наподобие и по образцу шахмат. Перед первой
мировой войной была в ходу "Военно-морская игра" с металлическими корабликами
вместо шахматных фигур. Однако ни одна из этих "свободных" игр не могла заменить
или вытеснить старые, строгие шахматы, до сих пор еще открывающие простор для
новых задач и решений.
А. А.: Начнем с того, что я не вполне согласен с постановкой вопроса. Не было
никакого “выпадения”. Ведь рассуждая о русской поэзии(,) мы обычно имеем в виду
ее новый период – “три века”, и все эти древние опыты остались за их пределами.
Верлибр в современном смысле слова – новое явление. Оно возникает и развивается
если не у нас на глазах, то в обозримом времени. И как всякое новое, даже имея
вершины, имеет их пока не много.
"Освобождение" стиха доходит иной раз даже до отказа от знаков препинания, как
это принято в телеграммах.
Это, конечно, смело, экономно и может сильно обрадовать учеников
третьего-четвертого класса.
Только одно непонятно: зачем упразднять эти маленькие, честно поработавшие
значки, когда во всей организованной, членораздельной и музыкальной речи они все
равно присутствуют, ставь их или не ставь.